Локация: северо-восточная тундра.
Персонажи: Аскалаф, Кане Соло.
Описание:
Колет бока северный ветер, а на львиных владениях встретились двое: в одиночестве дуреющий падальщик и его будущий покровитель.
Овца и пастух | Аскалаф, Кане Соло
Сообщений 1 страница 9 из 9
Поделиться110.03.2015 19:42:31
Поделиться210.03.2015 20:02:17
Он был одинок, боязлив, голоден — пробирался вглубь территорий, несомненно, облюбованных гривастыми, значительно крупнее его кошками, и чем больше становилось рассветов его пребывания здесь, тем сильнее он дрожал в страхе и тем чаще просыпался по ночам, слепо смотря в мрак и не зная, взойдет ли опять солнце.
Небесное светило его не предавало, давало ему лишенный тепла свет, освещало тернистый путь по камням. Много ли, мало ли он встречал живых тварей, но всех избегал и ни к кому не приставал, интуитивно смекая, что все обернется мучительной агонией и смертью — последней он страшился излишне сильно, чтобы осознать бессмысленность своего существования и покончить с ним, и более не мучаться.
Несмотря на голод и слабость тела, наружный холод и угрозу местности, Аскалаф на свои недуги и недружелюбие среды внимания не обращал совершенно, страдая больше от одиночества, неимения цели. Разум его безнадежно тупел, сосредотачиваясь и работая лишь над удовлетворением физиологических потребностей, но не было ни лапы, направляющей его по нужной дороге, ни голоса, въедающегося в память, ни взгляда, приковывающего к земле — гомотерия был волен творить, что хочет, но свобода была ему омерзительна, утомительна.
Меж крупными валунами он нашел себе приют и защиту от ветра, притащил сюда незначительную часть лошадиных останков — если точнее, скелета добычи — и остервенело начал грызть кость, еще теплую, насыщенную запахом крови и мяса, от которой в желудке все сводило, болело от пустоты: на падаль находилось слишком много охочих, чтобы самцу оставалось достаточно для утоления голода, потому этим обглоданным костям он радовался, урчал котенком, облизываясь, жмуря пронзительно желтые глаза.
Поделиться311.03.2015 00:11:01
Недолго Соло выглядывал себе тушку. На этих холодных просторах почти никого не осталось. Лишь изредка стада пробегают мимо, стараясь не попасть в когтистые лапы поджидающих их львов. Но особо слабые особи всегда отстают от своих сородичей. Они отстают умирать. Так и один олененок, не способный дальше продолжать свое нещадное существование, отбился и потерялся, теперь уже навсегда. Хищник никогда в жизни не станет воспитывать травоядное, а значит единственное, что может помочь - дать бедному страдальцу умереть. Так и поступил Ренегат. Холодно, без сочувствия или сострадания. Он сломал его крохотную шейку. Хруст костей надломил мир, открывая щель для невинной души олененка.
И теперь, проходя эту, как казалось, беспощадную и бескрайнюю долину, он бережно нес в пасти тушку. Кане искренне мечтал скрываться от глаз, что так и испепеляли его все эти годы, пока он жил рядом. Иногда в голову приходили мысли о том, что лучше бы они убили его, как он этого олененка. Но судьба распорядилась с ним не так благосклонно. Он был обязан выжить и сделать то, чего никто не мог. У него с самого начала была своя роль. Он словно родился Ренегатом, и теперь был обязан нести на себе это бремя и почетное звание льва без роду и племени.
И вот, пока мысли витали где-то в облаках, в далеком прошлом и не менее близко будущем, Ка наконец набрел на какую-то обитель. Здесь пахло старым мясом лошади, а может даже просто скелетом. Но помимо этого, сквозь приятный запах свежего молодого олененка, витал запах гомотерии. Самца. Взрослого самца. Соло не подал виду, что находится здесь. Он был должен сам лично увидеть того, к кому забрел. И совсем вскоре, пройдя буквально пару метров, лев заметил силуэт. То был сероватый незнакомец, что лячкал кости старой лошади. Ка опустил свою добычу на землю тихо и осторожно. Суровый взгляд пронизывал существо, ранее не встречавшееся, но уже вызывавшее своим видом жалость. Негромкое рычание вырвалось из груди совершенно случайно. Он сам, наверное, не ожидал от себя такого. Но долгое нахождение среди ненавистников делает свое дело. Душа огрубела и теперь требовало того от окружающих. - Назови свое имя, одиночка! - Нет, он не защищал прайд. Но возможно хотел помочь.
Поделиться411.03.2015 00:31:06
Аскалаф наслаждался, ломая костную ткань зубами, как ломает неосторожный хищник под лапой ветку, вспугивая добычу; в округе не было никого, кого бы мог он испугать, даже если бы захотел, и гомотерия пировал ужасно скудной пищей, рассудив, что кости пусть и не утолят голода, но вряд ли сегодня ему еще предоставится возможность полакомиться так хорошо.
Он был так сосредоточен, увлечен процессом, что с трудом заставил себя отвлечься, обращая внимания на посторонний шум; спрятавшись от ветра, тем самым Аскалаф лишил себя возможности вовремя учуять надвигающуюся угрозу вместе со свежей добычей в зубах. Когда серое жилистое тело подскочило на месте, отшвыривая от себя лапами кости, было уже поздно — исполин предстал перед ним, сверля взглядом, рыча.
По праву можно было назвать чудом, что в этот момент сердце гомотерии не разорвалось от страха, инстинктивного ужаса перед сильнейшим, способным его с легкостью убить; бедолагу, которого ожидала смерть от львиных когтей, пробила крупная дрожь — тело вжалось в сзади стоящий валун, пытаясь слиться грязью шерсти с серостью камня. Не сразу до него дошел смысл произнесенных слов — прижав уши и поджав хвост, со смесью паники и покорности он смотрел на хищника, от чьих лап и пал детеныш оленя — от чьих лап падет и Аскалаф.
— Аск, — щелкнул пастью — не хватило сил выговорить имя до конца, а голос дрожал, и всем своим видом гомотерия выражал слабость, беспомощность. — Пощ-щади, — умоляет, трусится, смотрит.
Поделиться511.03.2015 20:57:57
Хищный оскал проскочил по морде вспышкой молнии. Резкий рывок, на который только было способно тело гиганта, и лапа мгновенно отшвыривает от себя подальше камень, что лежал прямо перед телом. Камень улетел в валун, глухо и грубо ударился, после чего упал, будто обмяк. Ренегат сделал шаг навстречу незнакомцу. Зима давала о себе знать, густая светлая шерсть льва взъерошилась. Но больше всего виднелась ощетинившаяся грива. Оскал продолжал испещрять морду, дополняли картину многочисленные шрамы, что так и сияли перед всем светом. Хвост осторожно метался из стороны в сторону, пытаясь как можно лучше оценить обстановку.
И пока сочный и нежный запах олененка пытался скрасить быт одиночки, все же место продолжало выглядеть скверно. Как и сам гомотерия. Скелет лошади явно был самым главным украшением жилища. Ветер, наверняка, задувал во все щели, выветривая вдохновение на жизнь. И как Аск смог здесь выжить? Соло выпрямился, еще раз осматривая незнакомца. Пыльный, тощий... Нельзя сказать, что на него страшно было смотреть, и все же отменным здоровьем и особенной силой он не блистал. - И что же ты забыл на землях Прайда, Аск?
Ренегат выпрямился наконец, убирая оскал. На самом деле ему было совершенно плевать - что незнакомец делает на территории, чем промышляет и кого мечтает убить по ночам. Ему было даже плевать сколько целых ребер могло остаться от этого странного путника, если бы сам Кане не смог сдержать свою агрессию. Но что-то заставило серое вещество слегка разрядить обстановку. Гигант взял в пасть тушку и направился к Аску. Олененок теперь покоился около старой лошади. - Давай... поешь, а то совсем одичаешь с этой кобылой на пару. - Соло отошел на два метра от тушки и лег на камни, устроившись поудобней так, чтобы он одновременно мог просматривать дорогу откуда пришел сам, и в то же время контролировать гомотерию.
Не надо спрашивать зачем он помог. Ответ на этот вопрос скрывался, возможно, не в нем, и даже не в его матери, которая радушно помогла смертельно-раненному или больному... история умалчивает. Но та осталась живой, одной из тех, у кого есть душа. И кто его знает - сколько таких еще в поколении Соло? Может быть даже все. Вот пришло и его время. Оскал уже совсем спал с морды, лишь покой и сосредоточенность виднелись. Они, словно две противоположности, были крайне губительны для каждого подошедшего однажды. Дыхание ровное. И даже хвост мирно лежал коло задних лап. - Я не ем таких тощих, как ты.
Поделиться612.03.2015 00:08:19
Новый властитель над его жизнью, кажется, решил оную оборвать: бросился вперед, скаля зубы, но от гнева пострадало не тщедушное тело гомотерии, а безразличный к ударам камень — отлетел, ударился о валун, упал наземь, и Аскалаф решил, что, должно быть, хищник сошел с ума или на минуту ослеп, перепутав очевидную цель.
Падальщик, едва завидев оскал, понял неизбежность смерти — и оцепенел. Смерти он страшился безумно и был готов ради избежания встречи с ней ползать на брюхе у лап настоящих и мнимых царей столько, сколько те пожелают, лишь бы шкура его не была исполосована, лишь бы сердце, еще живое, не было вырвано из груди. И сейчас он, не раздумывая, согласился бы стать вернейшим слугой этого исполина, но тот решил прервать беседу сразу и разорвать его, Аскалафа, на куски.
Смерть вновь оттянула время неминуемой встречи — гомотерия смотрел, как исчезает оскал с сурового лица, как успокаивается весь внешний вид льва, и мелькнувшее недоверие, неверие чуду исчезло, мгновенно расселось, когда пришла мысль, что, в конечном итоге, он, Аскалаф, до сих пор жив, а в действительности незнакомец проявил к нему милосердие.
Словно и позабыв о том, что было минутами ранее, что содрогался от ужаса и вжимался в валун от рычания, грозного взгляда своего убийцы, теперь он дрожал от восторга, от инстинктивного, непередаваемого торжества жизни, продолжения цикла. В нем не было ни гордости, ни предубеждений, ни сомнений, чтобы отказаться от предложенной столь богатой добычи, не было ни подозрений, ни страха, чем может это обернуться — ему позволили вкусить мясо, насытить желудок, а сытость обозначала энергию, энергия — силу для выживания.
Аскалаф вонзил клыки в неокрепший бок олененка, и клокочущий звук вырывался из его груди рефлекторно, выражая непередаваемую бурю эмоций. Он ел жадно, торопливо наслаждаясь этим нежным, совсем свежим мясом, и совсем позабыл о заданных его новым персональным богом вопросах, о том, что он, бог, с легкостью мог и до сих пор может оборвать его жизнь.
Гомотерия поднял окровавленную морду — кровь излишне контрастировала со светлой шерстью, пронзительно желтые глаза смотрели на льва с истинным подобострастием, благодарностью — щелкнул челюстью из привычки и заговорил хрипловатым, негромким голосом — благо, исполин находился неподалеку, наблюдал:
— Давно один, — речь была привычно отрывистой, разрезана раздражающими большинство паузами. — Без верной дороги. Теперь, — облизнулся, зажмурился на секунду от удовольствия, но счастья больше приносил не сытый желудок, а понимание очевидного, — не один.
Отредактировано Аскалаф (12.03.2015 23:30:38)
Поделиться712.03.2015 22:30:47
Лев внимательно наблюдал, как одинокий гомотерия набросился на эту бедную, совершенно невинную и невиновную в произошедшем тушку олененка. Одиночка и сам походил на тушку. Грубо говоря. Но даже чавканье сейчас не могло потревожить Соло. Прямой тяжелый взгляд гладил хищника по спине, осматривая состояние доходяги. Повреждений вроде нет, не калека. По крайней мере, ест за четверых подобных ему. Это уже хорошо. Значит жить хочет. Ветер легкой поступью пронесся по спине льва, пытаясь заморозить того, но густой подшерсток никак не давал этого сделать. Располосованный шрамами нос медленно втянул воздух внутрь, в недра песчаного льва, и тут же выпустил пар. Легкие колкие снежинки пали на шрамы, затем тут же исчезли. Взгляд медленно переместился на дорогу, откуда Ка пришел. Там тоже был ветер. И те же снежинки танцевали там танец. Все казалось таким безмятежным, как и сам Кан.
Рычание нового знакомого теперь даже начинало забавлять. Лениво на мгновение прикрыв глаза, Ренегат пытался игнорировать тот факт, что игнорировали и его вопросы. Конечно, он мг бы сейчас встать, вновь яростно швырнуть в сторону какой-то камень и выбить дух из этого Аска. Но ради чего? Хороший воин прекрасно знает - когда именно нужно нападать, а когда стоит спрятать когти и мирно побеседовать. Довольно странным показался Соло тот факт, что оба они были светлых тонов, и оба одиночки. Может быть Кане повезло чуть больше, чем этому дрожащему созданию. Он родился львом, при чем крупных размеров. Да и храбрости постоять за себя хватало. Но размышления прервались тишиной. Затем и тишина порвалась щелчком челюсти.
Соло посмотрел на Аска. С явной желтизной глаза того пронзительно впивались в льва. Соло нахмурился, немного смутившись, и теперь впивался в гомотерию своими янтарно-золотистыми. "По тебе видно, что давно один..." Ухмыльнулся про себя, хвост медленно поднялся в воздух, явно говоря о заинтересованности. Но вскоре он замер. Как и лев. Последние слова разразили Кане, как гром среди ясного неба. "Теперь не один..." Слова проносились в голове снова и снова. Ренегат осторожно поднялся на лапы и подошел к Аску поближе, нависая над ним. - Теперь не один, говоришь? - Хвост пару раз метнулся из стороны в сторону. Взгляд все больше заливался свинцом.
Да, его слова значили именно то самое, чего Ренегат никак не мог ожидать. Да он и не думал никогда о том, что судьба преподнесет ему это. Одиночка, что встанет рядом. До конца. - Я Ренегат. - Не задумываясь ответил он по прежнему внимательно смотря на залитую кровью морду. Что-то было в нем, в этом одиночке. Что-то, чего не было во всех взятых львах, живущих рядом.
Поделиться813.03.2015 09:27:30
В момент, когда хищник, вместо того чтобы убить, пощадил падальщика, заговорив с ним и дав ему пищу, все было уже решено и утверждено: действительность для Аскалафа приобрела иной ход, иное значение — вот так сразу же, безо всяких раздумий, он нашел в испещренном шрамами льве нового господина, новое значение для жизни, оным из милосердия не оборванной.
Теперь он знал, что смерть не наступит, пока исполин не утолит свой интерес или сам гомотерия не исполнит все его прихоти, закономерно после став ненужным, но инстинктивный ужас никуда не исчез — лишь смешался с преклонением, желанием, обязанностью внимать и слушаться. Этот самец еще не подозревал, с кем столкнулся и какого преданного, омерзительного в своей аморальности союзника приобрел, просто не покалечив тщедушное тело и поделившись с оным свежей добычей.
Тяжесть взгляда повелителя скорее завораживала, провоцировала восхищенный вздох, но Аскалаф послушно опустил глаза, облизываясь, продолжая темными когтями слегка царапать рядом лежавшего олененка, слушая уверенный голос и наконец вникая в смысл произносимых слов. Он весь задрожал, припадая к земле, не смея поднять и голову, когда лев приблизился к нему вплотную, нависая, будучи в разы крупнее и сильнее.
Прозвучало имя, которое Аскалаф не будет сметь произносить еще долгое время, которое будет прокручивать даже в мыслях с трепетом, и гомотерия вскинул голову, вновь посмев взглянуть снизу вверх на того, кто, несомненно, теперь направит его, даст смысл до того бесцельному существованию.
— Твой слуга, — взволнованный, преисполненный страшной искренностью, уверенностью щелчок-фраза, — рядом; я буду служить, — ничто в его виде не могло дать и повода для сомнений в произнесенных словах.
Поделиться913.03.2015 22:23:53
Теперь в глазах Ренегата отчетливо виднелась предстоящая ему дорога. Да, она заснежена, а где-то ждут пески пустыни без еды и воды, без тени. Через тернии к звездам, как говорится. Теперь больше не придется видеть это сборище полоумных львов, не способных сопоставить факты с реальностью. Теперь все будет так, как скажет он. И за ним последуют такие же, как и сам Кане. Аск был лишь каплей в этом море. Но первой каплей. Не менее значимой. Тем более в его глазах виднелась преданность. И все же Соло не станет прижимать его к своей груди, вытирая слезы или подтирая задницу. Он остается холодным, неподъемным и уверенным в себе. Возможно даже злым, где-то потерявшим голову и упрямым. Прайд не для него.
Но как ни крути, где-то в глубине тела и сердца у Ренегата жила душа. - Оставайся рядом со мной и ты не будешь голоден и обижен. - Именно в таком порядке и не так грубо, как могло бы быть. Лев должен быть в меру холоден и в меру открыт. Соло и правда пообещал внутри заботиться об этом котенке, защищать спину, возможно подкармливать. Он ему был нужен. Но до каких пор? Это уже вопрос исключительно ситуации, которые будут происходить.
Ренегат посмотрел в сторону дороги, затем повел ушами в разные стороны, прислушиваясь. "Что-то я немного задержался. Пора бы и вернуться. Не вечно же им жить спокойно." Хвост повис в воздухе, затем вернулся в прежнее спокойное положение. Ка еще раз взглянул на гомотерию. - На твоем месте я бы вел себя тихо и особо не показывался. Грядут перемены, и кто знает, когда именно тебя подадут на обед? - Он медленно повернулся в сторону прайда и сделал столько шагов, сколько нужно было, чтобы удалиться на достаточное расстояние. - Быстрее ешь оленя, не привлекай внимание остальных. - Приподняв голову и прислушавшись к запахам, лев выпустил когти, ощетинил гриву и глухо зарычал. - Я вернусь в скором времени, и если тебя здесь не будет, то найду и сожру заживо. - На этом Соло посчитал диалог закрытым. Лев вновь тронулся с места, теперь уже скрываясь в поднимающейся пурге. Гомотеря вполне сможет пережить пару дней и здесь, пока Ка будет решать собственные проблемы. И все же в душе он был крайне рад произошедшему. Такой подарок судьбы никак не мог не радовать. "Надеюсь, что проблем с его содержанием и духом не будет. Иначе..." взгляд устремился на когти. Он глухо рыкнул и скрылся совсем.