Трагикомедию - к чёру! Феерия - лучший подарок для сердца и памяти!Всё нужно было выстроить не так, как оно было бы при трагедии или, наоборот, комедии. Если честно, от трагедии до комедии - всего один шаг, и он такой маленький, просто милипиздрический, что многие даже не замечают, как же быстро он перешагивается. Их комедии превращаются в драмы, а их драмы - в комедии, и никому никак нельзя понять, кто же, где и во что играет. Игроки остаются сами с собой наедине, не зная и не понимая, что делать дальше.
Волчица подходила и задавала вопросы:
- Вам знакомо чувство падения?
И никто не понимал, что речь идёт о стили жизни, а не о падении носом в грязь во время бега, например, но и чёрт с ними. Все они уже долгое время знали Венц, поэтому не задавали лишних вопросов и не пытались выяснить, с чего это вдруг она задаёт такие странные вопросы.
- Вам знакомо чувство возвышения?
И они снова не понимали, о чём идёт речь: думали, что рыжая говорит с ними о возвышении, например, на холм или как-то так. Но Венц не обижалась, она просто отвечала:
- Тогда вы не знаете, что живёте.
Весь день она проводила опрос населения стаи, весь световой день она пыталась выяснить, что же и как представляют себе её состайники, но поняла только то, что и над этим вопросом никто не задумывался, кроме неё самой.
Трагикомедия была им чужда, они совершенно ничего в этом не смыслили. За световой день самка значительно вымоталась, а поэтому сейчас спала, не помня своего собственного имени.
В качестве убежища от посторонних проблем и вмешательств она выбрала себе давно пустующую лисью нору, но в неё, к сожалению, не влезла, поэтому улеглась прямо под деревом, скрываемая от последних лучшей солнца его кроной. Прохладненький немного осенний воздух вечера был около земли пронизан пряным запахом трав и опавших листьев, что так занятно шуршали под лапами, и всё это добро раз за разом проходило насквозь через лёгкие волчицы, убаюкивая её сознание поразительным послевкусием.
И снились ей настолько хорошие сны, что и после этого сновидения ей наверняка не захочется. Снились ей большие белые киты у океана, то выползающие на сушу, то вновь погребаемые волнами. И поедаемые волками одновременно. Прекрасные сны... Нечего сказать против этого.
«Он, удаляясь, остановился, переводя ли дух или давая шанс приблизиться ещё на шаг, другой.
Он снова рядом. Вновь недостижим. И долго ли всё будет так тянуться? Желаемое никогда не станет лишь моим - продолжит прятаться в сознании, в тумане. И тоже к лучшему - тогда кроме неё никто не сможет опорочить его своим внезапным рода своего прозрением - никто и в жизнь не узнает о нём, ни слова не услышит с резких уст, ни взгляда на себе его не ощутит. Он будет чист и честен не только сам с собой - и с ней. Он остаётся верен ей, не навещая прочих дам в виденьях и ночных кошмаров. За что и будет он один, пожалуй, лишь одной любим.
Он, стоя, быстро исчезает - в сознание впитываясь, рассасываясь в воздухе ночи. Оставив в фоне своего недавнего прибытия тусклые звёзды на не менее тусклом небе.
Под лапой шваркнуло стекло - осколки. Двуногие, наверно, ещё вездесущее земли и кислорода, раз и в этакие дебри способны занести свои следы. И нагло, властно, самоуверенно не совершая и попытки их прикрыть.»
Всё повторялась по кругу в её снах. И это было не предотвратить.

Отредактировано Освенцим (23.03.2015 21:24:07)

Верхмат тоже несколько раз всплывал в её сне, причём в попеременной роли: то положительной, то отрицательной. В одной из картин тот жадно вгрызался в позвоночник рыжей, высасывая из неё всю жизнь и всю кровь, предварительно обездвижив тело своим весом. В другой картине тот выступал как нечто более положительное в её жизни, как скорее некоторый защитник, подле которого Венц почему-то было очень хорошо.
Но ни один из этих образов не сходился воедино и не становился основным. То чувство радости, то чувство мёртвости посещало волчицу при просмотре этого сна, и она так и не смогла определить, какое чувство из этих двух тут было сильнее. Ощущения наслаивались друг на друга, пересекаясь в не полной форме, создавая полную неразбериху. Волчица терялась в них не только во сне, но и наяву. Но это уже совсем другая и иная история. Остаётся несомненным, что и в мире грёз Верхмат преследовал её как тот самый «последний герой», обнимая своими неоднозначными фразами и жестами в ту и в другую степь одновременно.
Не встать и не сесть от таких снов, какие ей снились ежедневно. Мир этот падал в безду при каждом очередном сноведении, а волчица падала вслед за ним. Волки в нём играли с ней, играли между собой в определённой узкой клетке, и всё это ютилось в одном единственном сознании рыжей, если оно, конечно, ещё было единственным.
Все размышления, весь декаданс и случайные встречи во сне рыжей прервало резкое приведение, которое обронилось на неё сверху. Нечто тяжёлое и неверояно неудобное приземлилось сверху на нашу героиню, заставив ту практически вдавиться в землю. Само собой, она проснулась просто моментально, не сумев сдержать спокойное расположение духа. Она кое-как выскользнула из-под свалившейся на неё туши и резко обернула морду, состроив в сторону оказавшегося там Яко обозлённую гримасу.
- В тебе неужто совсем нет желания жить, бурый ирод?
Голос её был громок и гневен, но всё-таки, поймите, и немного забавен. Однако та злобная морда, которая была выставлена в ответ Яко, отбивала всякое желание смеяться.
- Ты смотришь под лапы и ничего не видишь?
Вопрос хищница задала уже гораздо спокойнее, будто он бы он мог на самом деле ничего не увидеть под своими ногами, смотря вниз. Это было бы очень подозрительно, но, тем не менее, вопрос самка ставила вполне серьёзно, ожидая на него и серьёзного ответа, каких-то объяснений сложившейся ситуации по возможности - тоже. Ей хотелось знать, какого, простите, чёрта этот бурый засранец помешал её сну, и гнев мешался прямо вместе с непреодолимым интересом к его неизвестной личности.

Отредактировано Освенцим (23.03.2015 23:01:03)