Быть воином - дело, конечно, привлекательное и особо сильно льстящее самцу. Но охота тоже была делом чести. Если лев не может завалить лошадь, то он не лев. Он все еще котенок. По крайней мере так считали горделивые львы из Южного Прайда, откуда и был родом этот Ренегат. Да, большую часть своей жизни Соло провел на Севере, в окружении злых снегов и прайда. Но южную кровь в нем было трудно искоренить, словно песок с южного побережья бежал по его венам, а не кровь, и в радужках глаз было переплетение золотых трав, а грива - то было южное солнце. Он так или иначе отличался ото всех северных собратьев. И зимы переносились не так, как их переносили львы, родившиеся на севере, и сердце звало куда-то в даль, к южному морю, к просторам и ветру.
Но все это было слишком далеко. Да и смысл возвращаться туда, откуда тебя и твоих близких выгнали уже много лет назад? И никто не ждет обратно. Мысль о том, что дома не было, нет и не будет - никак не радовала Кане. Он был вечным странником и до конца жизни останется Ренегатом. Холодные промозглые лапы неведанного существа трепали льва по холке, заставляя шерсть ощетиниваться. Легкая трусца разогревала мощное тело под шкурой, лев бежал к месту, где уж точно сможет забыться. Где он останется наедине с инстинктами и жертвой. Он бежал убивать.
И вот... цель выбрана. Одна из темных лошадок стада, что хромала на заднюю правую ногу. "Не везет тебе, крошка." Он самодовольно улыбнулся и спустился поближе к земле, выжидая идеального момента для нападения. Ветер дул прямо на него. Конский пот радовал нюх, ведь тот всегда обозначал добычу и пополнение желудка, который и правда пустовал. Хвост замер в воздухе. Глаза пристально наблюдали за добычей. Лев сделал пару шагов вперед, все еще так же внимательно наблюдая за добычей. Клокот не вырывался из груди, лев был напряжен и сосредоточен. Ни одного лишнего движения. Еще пару шагов. Одна из лошадей подняла голову, опасливо осматриваясь. Соло пригнулся пониже. Он дышал осторожно, чтобы не потревожить зря ни единый колосок. Когти ощупывали приятную землю. Они были готовы проникнуть под кожу несчастного травоядного, и чтобы кровь потекла по телу, чтобы чувствовать бешеный пульс коняшки. Хвост вильнул вправо. Можно ли договориться с таким дьяволом, как Кане Соло? Нет! Если он задумал убивать - он выложится по максимуму.
Осталось совсем немного до того момента, когда наконец можно будет пуститься в адовый пляс! Танец смерти: хищник и добыча. Скорость, мощь, когти и копыта. Сегодня Ренегат вновь встретится лицом к лицу со смертью, но не со своей. Он увидит эту старуху в больших глазах лошади, которая постарается задохнуться для него побыстрее. Ветер не менял своего направления. Хороший признак. Он не будет замеченным просто так. Лев сделал заключительные несколько шагов в сторону стада. Линия предела протекала лавой под ногами гиганта. Медленное дыхание, ровно сердцебиение. "Давай... Три... два... Один... Пошел!" Только светлый решил сорваться с места, как лошади резко подняли голову и сорвались с места. - Что за!? - Тихо прошептал. Соло не выпрямлялся, внимательно всматриваясь в стадо. Уши его были навострены, как никогда. Непонимающий взгляд проскальзывал по спинам убегающих лошадок, челюсти были сильно сжаты. Ведь он не допустил никаких ошибок... Почему они вдруг убежали!? Взгляд злобных золотых глаз стал медленно передвигаться в ту сторону, куда и смотрела стайка жертв перед тем, как убежать.

Ситуация раз за разом прокручивалась в голове гиганта. Он наблюдал за тем, как гибкое, изящное, стройное тело львицы легко и непринужденно рассекает пространство, дабы достать до одной из несчастных лошадок, возможно вцепиться в шкурку бедной когтями и прокусить шею. Он уже представлял момент, когда эта гордая и независимая охотница валит коняшку с ног, прямо в пыльную землю, как между ними заворачивается целая драма, танец смерти, тот, который хотел станцевать сам Соло! Он видел, как пыль покрывает оба тела, как мышцы переливаются под кожей. Да, на ее месте должен был быть он, а не самка. Это Кане поставил себе задачу на сегодня развлечься, попытаться отвлечь противные мысли убийством, алой жидкостью, которая свинцом наркотика протечет по горлу и заставит его сменить мысли на что-то более ужасное и противное и менее больное для него самого. Он ясно представлял, как взгляд лошади застывает от удушья, а может быть от потери крови. Даже приятный гортанный клокот вырвался наружу, подтверждая надежду льва. Но та совершенно не оправдалась. Вместо того, чтобы наконец догнать травоядное, хищница продолжала гнать стадо. Соло опешил  выпрямился, полностью показывая себя из травы. Уши по-прежнему были крайне напряжены, смотрели в ту же сторону, что и глаза. То есть наблюдали за этим бессмысленным бегом "по кругу". Что за круговорот табуна по поляне!? Это наглое и противоестевственное поведение львицы поставило Кане в такой сильный ступор, что он не мог пошевелиться на протяжение всего ее кросса. И вот наконец переломный момент: кобылица почти заехала копытом по симпатичной мордашке молодой львицы, и последняя остановилась пытаясь отдышаться. Но оказалось, что это был еще не край! Далее охотница громко зарычала, вдобавок распугав всю мелкую дичь и птиц. Тут у льва и снесло крышу. "Какого, мать ее, черта!?" Время остановилось. Лев не то, что злился, он кипел. Почему именно он!? Почему именно сейчас!? Как, мать его, она нашла этот самый стремный во всей округе табун и понеслась именно на него!?
Он поджал лапу, сильно напрягая ее и выпуская когти, пока взгляд охотницы достигал льва. Одна лишь секунда пролетела между ними, и, как обезумевший, Ренегат сорвался с места, несясь прямо на львицу. Еще какая-то парочка жалких секунд, и время вновь застыло в его залитых кровью глазах. Он оттолкнулся задними ногами от земли посильнее и завис в воздухе в длинном прыжке, широко разводя передние лапы и громко рыча, прямо как на охоте. По прайду давно гулял слух, что если Ка решился на убийство, будь то травоядное или кто-еще, то он обязательно это сделает. Некоторые шептались, что он убивал львиц не из прайда. Но все это бред сивой кобылы, которая радужно ускакала от обоих охотников залечивать раны. В глазах Ренегата можно было прочитать лишь безграничную злобу и ненависть ко всему, что двигалось и пугало табун. Длинные острые когти резчика так и сверкали на солнце. А широко открытая пасть явно намеревалась не просто сжать хрупкую и нежную шейку львицы, а крепко сдавить ее и нарушить порядок позвонков, выбивая беспощадно их из колеи.
Он грубо и яростно толкнул охотницу на землю, укладывая на лопатки. Сам же навис сверху, как бы придавливая неудачницу и мешая ей встать, пресекая даже попытки к этому. Челюсть несильно сжала шею, впиваясь в кожу клыками, но не протыкая ее. Ренегат узнал охотницу. То была молодая Амади. Наверняка, она просто хотела попрактиковаться. Но нельзя играть со своей едой. Разве этому ее мама не учила!? Соло громко гневно рычал, пока внутри велась борьба между прокусыванием горла и освобождением. И все же лев поднял морду, не снимая с нее грозного оскала. - У тебя есть минута на то, чтобы убедить меня в своей невиновности. - Злобно прошипел лев, смотря прямиком в глаза своей новой жертвы. Хвост нервно метался из стороны в сторону, показывая крайнюю степень возбуждения. Но не того, сексуального, а возбуждения охотника. Сложно сказать, что именно сейчас творилось в голове Кане. Хотел ли он в действительности убить эту нахалку или потрепать ее немного, а может просто поиграться. Но очевидно было лишь одно: Ренегат слишком зол, чтобы так просто прощать такое шоу.

Грозная грозовая туча надвигалась на небольшую полянку, где разразились чувства и страсти, эмоции хлестали злым ветром, а действия падали каменным дождем на живую плоть. Кости взаимоотношений ломались под натиском непосильных природных условий, плоть рвалась, показывая на свет алые куски мяса, а кровь сочной рекой стекала вниз, чтобы пропитать землю. Это и только это могло твориться между ними. Слова, взгляды, взмахи хвостом и дыхание сводило их обоих с ума, но не от дикого восторга, а от вкуса предстоящей битвы. Их тела не желали переплестись друг с другом, как то должно было быть. Души так же не стремились сливаться воедино, а лишь покорять, властвовать и унижать. О этот танец двух рыцарей! Танго за смерть. Вальс на упокой. Фокстрот с запахом крови.
И вот первых разряд пробил землю. Малая полянка начала раскалываться на двое, а все, что попадало под руку разрыву, укатывалось вниз - в бездну роковой пучины. В никуда. Каменный дождь забил насмерть первую жертву. Соло почувствовал, как по щеке сочится приятная теплая кровь. Она проходила миллиметр за миллиметром, словно оттягивала вечность между ними. Ох, как она прекрасна! Он громко зарычал в ответ, истинно желая впиться в шею этой львице, показать ей - что значит привкус жизни на губах, который соленой поступью выбивает тебя из колеи. Он рычал. Громко. Беспрерывно. Клокотание раздражало гортань, пытаясь вылиться пламенем из горла дракона. Но пока что вырывался только запредельный грубый рык.По венам бежал адреналин. И мозг начал отключаться. Не дай Бог, эта киса попадется под клыки и когти. не дай Бог!
Он резко отпрянул от земли, перенося свое тело подальше от задних лап Амади, что твердым намерением упирались в живот. Ренегат отошел от нее на метр. Вздыбленная шерсть, оскал, яростный и бессердечный блеск в глазах. Алая жидкость продолжала сочиться по щеке. Первая капля слетела вниз с высоты его морды и разбилась о землю, как единственная капля дождя. Она разбилась, унося с собой жизни неповинных секунд. И вот теперь появилась наконец та пыль, о которой думал Соло. Его строгое мускулистое тело было объято пылью борьбы, ярости и азарта. Она поднялась, дабы показать неиссякаемые намерения льва. Злость проскальзывала в каждой черте гигантского тела. Он сделал шаг в сторону, затем еще. Ка обходил свою жертву по кругу, дожидаясь момента, когда она сможет встать. Он не видел кто перед ним. Глаза застилала кровавая пелена, которая произросла из щеки. Шрамы, окутавшие морду паучьей сетью, затмевали боль, притупляли чувства, которые пытался как-то привить ему прайд. Он от части не понимал что именно здесь происходит. Солнце начинало садиться, окрашивая его шкуру в невыносимые тона. Лучи метались и по ее привлекательному женскому телу. Они нагло облизывали его, приманивая Ренегата. Клубы тяжелого белого пара начали вырываться из пасти хищника. И пока сердце прокалывала игла жалости над львицей, месть внутри обволокла мышцу непротыкаемой смолой, которая сочилась вверх, в легкие, наполняя их вдобавок свинцом. Хрипота проскальзывала сквозь выдохи наружу.
- Мне будет достаточно твоей крови на когтях. - Тихо и злобно прошипел лев. Он продолжал обходить жертву по кругу. И ей не стоит надеяться, что Соло так просто отстанет от нее. Слишком много обид он перетерпел. Да, было дело, он получал что-то заслуженно. Но тут совершенно другая обстановка. Девчонка виновата! Она должна понести наказание, ибо Ренегат в гневе слишком страшен и взбудоражен. Бессмысленно и беспощадно раздирал пространство огромный хвост с короткой кисточкой на конце. Он пытался стать хлыстом судьбы. Вот-вот и Кане, казалось, ринется снова в бой. Ему не привыкать надирать задницы львам. И все больше его расточал тот факт, что первой пролилась его собственная кровь. Будь бы здесь и сейчас какой-нибудь мамонт, он завалил бы его и в одиночку. Лишь бы избавиться от себя, утонуть в кишках еды и забыть уже об этой ситуации. Луч солнца пал на его гриву, словно прикосновением пытался усмирить, но не получалось. Шаг за шагом, как удары судьбы, он двигался по кругу, жадно и страстно осматривая ее прекрасную шерсть и части тела.

Он улыбнулся ей. Впервые Соло кому-то улыбался так, как улыбался в этот смачный раз. Сама судьба плюнула в лицо несносному Ренегату, пока он тихо мирно спал в своей берлоге, под давлением Господа Солнца. И этот плевок проскользнул прямо в душу, выжигая сначала пленку легких, затем проникая через них бурной стрелой, а после впиваясь в смолу, что источало сердце. И даже смола не смогла сдержать это. Оно проникло в самую глубь и там, казалось, погасло. Утонуло во тьме, где витали лишь демоны. И только они смогли увидеть то, с чего начинается смысл жизни. Тонкая струйка дыма потекла вверх, а значит там внутри загорелся огонь. Пускай на самых малых стружках, пускай еще совсем слабый и невидимый, но он появился. Кане тоже чувствовал запах гари, что неумолимо смешивался с кровяной отравой. Какой приятный запах... а вкус! Глаза его воспламенились адским золотом во тьме, пока фигура загораживала лучи солнца. И тень скрывала морду. Но не взгляд!
Аккуратный шаг в сторону, массивное тело грузно перемещалось, разрывая плотное пространство стотонного воздуха. Ох уж эта кошка! Мурашки пробежали по телу, поднимая шерсть, как защитную реакцию. Но поздно. Уже ничто не могло остановить этот процесс. Она, такая игривая, дерзкая, храбрая, бросила ему вызов. И да, она поплатится! Вопрос стоял только в том, как она сможет это сделать? Хвост удачно поднялся вверх, но тут же опустился, как бы тоже наблюдая за хищницей. Она, сорвавшая охоту самого Соло, не боялась ни капли. По крайней мере так казалось. Негромкий хрипловатый смех проникал змеями сквозь пустоту пространства к ней, теребили языками милые ушки, а затем грозно проникали внутрь. Он остановился и поднял голову. Ветер слегка развеял небольшую гриву на его голове, затем коснулся ушей и мягко провел лапой по ним. Глаза по прежнему впивались золотом в ее настроение и сознание. Он сделал наконец-то шаг прямо к ней навстречу и, казалось, только за одно чертово мгновение приблизился настолько близко, что мог почувствовать ее пульс. А ведь наверняка, сердечко билось не только от быстрого бега, но и от присутствия Ренегата, от запаха его крови.
- Я думал, маленькие девочки не ведут себя, как взрослые дяди. - Он сделал еще один шаг и теперь уже действительно был совсем близко к ней. Возможно к жертве, а может быть и просто, к сопрайдовцу. Но тут ветер сменил свое расположение, и теперь нежно и ласково трепал по спине львицу, а не льва. До него донесся ее запах. Он осторожно потянул его носом, пытаясь не до конца втягивать его в себя. Легкий страх перед неизвестностью так или иначе бродил по днищу души, оставляя мокрые следы на земле. Он не знал, что будет, если все-таки сделает заключительный шаг навстречу. Она не поймет. Не примет. Посмеется и убежит. Какой маленький глупый лев... Страшится, будто на первой охоте! Но виду Соло не подал. Даже наоборот, старался как-то нависнуть над ней, посмотреть с высоты своего гигантского роста.
Теперь ей показалась и его улыбка. Солнце больше не скрывало ее, а лишь мягко положило луч на спину Ренегата. Каждый его волосок был сосредоточен лишь на том, чтобы львица подчинилась. И куда теперь делась злость? Куда пропали оскал и вечный хмурый взгляд? Где же прежний Соло? Ее глубокие царапины, что так и продолжали сочиться, не были так же сладки, как царапина Иттер. Но они оставляли свой непревзойденный след, дарили особые чувства. Все нутро подрагивало от накала, рычало и бесилось, пока он лишь стоял над ней с надменной улыбкой, слегка ядовитым взглядом, как какой-нибудь молодой кот. Игривый, безудержный, по-весеннему глупый и странный. Но Соло и сейчас оставался убийцей, который хотел есть, пускай и забывал про чувство голода. Главное, чтобы об этом не забывала львица. Хвост продолжал гибко и грациозно переплывать из стороны в сторону, волнуя пространство. - Или кто-то почувствовал себя слишком взрослой? - Он медленно поднял лапу, чтобы не спугнуть пташку, и провел по щеке. Кровавый след теперь был и на лапе и по всей щеке. Кровь пачкала душу Ренегата, и все еще сочилась из всех ран. Раны неприятно пощипывали.

Слова сейчас совершенно не имели значения. Они были лишь песком, что катится по дороге, рассыпаясь волнами, под дуновением нежного теплого ветра. И пускай песок этот язвительно мог проникнуть под когти или же смешно заблестеть под лучами яркого солнца, это было совершенно не важно. Как не важно и то, что стадо давно убежало, что они сейчас совершенно одни. И все же нет... не одни. С ними есть что-то, что объединяет сердца. И две темные птицы пролетающие где-то наверху, щебечущие свои обыденные песни так, словно никогда раньше не делали это. Они рассекают крыльями воздух, парят, и исчезают в небытие. Их никогда не было, нет и не будет. Соло осторожно смотрел на нее, боясь одним неловким взглядом задеть или испугать. А вот она не боялась. Смотрела прямо, ровно. Глаза в глаза, казалось. В душу. Хотя вряд ли она увидела бы что-то сквозь эту толщу льда. Но скорее всего просто почувствовала. Она сделала шаг вперед. Ка мог бы испугаться такого жеста мягкого и теплого. Ему было чуждо тепло души. И он боялся. Серьезно боялся того, что может произойти. Не снесет ли ему голову этот порыв? Лев замер, смотря теперь уже вперед, пытаясь не искушать судьбу. Ее маленькая аккуратная лапка опустилась на его лапу. Ни один мускул не вздрогнул. Все тело напряглось, как при смертельной схватке. Она приподнялась прямо к уху. Время остановилось. Зрачки сузились до размера самой тончайшей полосы. И только запах проносился сквозь тернии. Львица, что выросла на Севере и была воспитана им же, пахла далеко не так, как все остальные львы, росшие с ней. От нее веяло теплым летом, полями золотых трав и солнцем. Кане закрыл глаза и нахмурился, пока дивная мелодия пташек лилась в его уши от Амади. Каким наивным и детским казался ее голосок, ведь она была еще так молода, по сравнению с ним. Его голос уже давно огрубел и не был притягательным. Может быть бархатным в каких-то моментах, но в основном хриплым и рычащим. И отвечать ей не было смысла. Она отдалилась, Ренегат взглянул ей в глаза и улыбнулся. Он был удовлетворен тем, что сейчас произошло. Такое могло сучиться только с ними. Этот момент был куда откровенней и нежней, чем слитие тел воедино между парой. Золотые огоньки вспыхнули.
А теперь и правда пора было покидать это место. Пока Амади направлялась к водоему, Соло осмотрелся вокруг. Как же изменилось это место с тех пор, как он пришел сюда в одиночку. Раньше здесь было стадо - бегающие куски мяса и их бьющиеся сердца, а вместе с мясом бегала и кровь по тому же самому мясу. Трава. Деревья. И Соло. А сейчас здесь разливалось солнце, одаривая природу последними закатными лучами. Теперь здесь все ожило и жило в неизвестной ранее гармонии. И трава зеленее, как говорится, и небо ярче и звезды ближе. И все это сливалось воедино в одном лишь присутствии этой львицы. Она вдохновляла. Ренегат нахмурился и пошел за ней следом, дабы по возможности предостеречь ее от опасной встречи с самой собой и мыслями о том, что Соло остается убийцей до конца. Это была чистая правда. Наверное. Так говорили. Никто никогда не заглядывал в душу. Никто не мог этого опровергнуть, даже он сам. Но теперь с каждой минутой все больше хотелось это сделать, доказать ей, что он не такой, каким его видят. Стоило ли это того? Наверное. Лев сел на середине пути, вглядываясь в стройный силуэт. Хвост покоился рядом. Шумный вздох, и пока она не видела, можно было позволить себе еще одну улыбку.
Тело наливалось свинцом с той же скоростью, с какой последние лучи убегали вдаль. Ночь будет теплой, не смотря на все прогнозы. Он это знал. Он чувствовал. Ренегат до конца жизни останется Ренегатом, и будет благодарен этому судьбе, если она подарила такое сокровище - способность действительно любить. Если Амади не побоится перешагнуть через грань, к нему, то он сбережет это чувство. Если все же страх пересилит ее, он лишь останется сидеть рядом с гранью, дожидаясь ее, смотря только на лоснящуюся шкуру львицы. Это чувство буквально разрывало грудь заставляло смолу гореть так же, как этот закат и она, утопающая в нем.