Аромат севера дурманил самца. Он заманчивым танцем ветра манил Соло на охоту. Голодный желудок периодически напевал сломанные песни китов, выдавая тем самым положение льва. Соло уже несколько часов пропадал на территориях северной тундры. Казалось, он пасся вместе со стадом. Но щипал траву не ртом, а носом, путем вдыхания сочных ароматов цветов. Срывал с них запах и жадно поглощал, пока хищный взгляд так же жадно выискивал подходящую жертву. Конечно, было почти нереально завалить взрослого самца или самку. Но через некоторое время один малыш отбился от стада. Матери поблизости не было, а значит и труда особого нет по поимке олененка. Рывок, погоня, бросок и маленькое испуганное тело уже лежит под огромными лапами гиганта. Кане впился в глотку мальцу, сдавливая ее, как мог. Совсем скоро тот стал задыхаться и медленно скончался под лапами Ренегата. Последний выдох - он трудный самый. Душа покинула крохотное тельце, а сердце теперь уже остановилось навсегда. Но кровь все еще стояла в жилах горячая. Клыки прокусили шейку, капли раскаленной алой жидкости попали на язык и заставили Ка вздрогнуть от удовольствия. Он сжал челюстями шейку оленя покрепче и тут же побежал восвояси с добычей.
Ренегат был уже совсем близок к своей пещере. Точнее по началу он был близок к гроту. Дороги  от северной тундры, как таковой, не было, но память вела льва прямо к "дверям в Ад". Запах крови до сих пор стоял у него в носу. Вкус смерти висел на языке, не хотя слезать. Мертвый олененок грустно покачивал головой при каждом шаге льва. Сказать, что Сол было жаль мальца - соврать. Значит так было предрасположено судьбой! И все же странным казалось то, что матери не было поблизости. Неужели кинула? Или так же умерла? Если второе, то Ка явно избавил его это гребаной сиротской жизни. По себе знал - что это такое. Лев подбирался все ближе и ближе к гроту. Совсем немножко и можно будет перекусить! В желудке вновь предательски заурчало. Ренегат остановился на мгновение на месте и положил тушку оленя рядом с собой. Он осмотрелся, глубоко вдыхая воздух легкие и пробуя его запах. Львами так и тащило вокруг. Он недовольно нахмурился и застыл, давая себе небольшую передышку.

А что,если начать трапезу прямо здесь? До грота он еще не дошел, поэтому в принципе можно было приступить к еде прямо здесь и сейчас. Он осторожно положил тушку на землю и вновь осмотрелся. Вокруг никого не было. Тишь да гладь, как говорится. Все же мысли тревожили самца своим хаотичным поведением в голове. А вдруг кто-нибудь все равно ошивается рядом и только и ждет, когда он начнет пожирать бедный маленький трупик? Нет... Такого быть не может! Никто даже не подумает стащить у него еду. У самого Соло! Да этот гигант съест и того, кто пытался украсть еду, и саму еду, и прайд заодно сожрет! Не оставит даже львят без внимания. Конечно, все это глупости. Так Кане никогда не поступит. Все это лишь оговорки и мятежные слухи, которые начали передаваться из поколения в поколение! Сочный вид мальца так и манил жадные глаза льва, искушал нюх. Слюни все больше стали скапливаться во рту, как бы предупреждая хозяина о том, что уже пора... настал тот самый момент! Кане радостно плюхнулся на землю и, не долго думая, вцепился зубами в живот олененка, протыкая острыми клыками кожу. Пару легких движений и живот уже вспорот, кишки разлились по ограниченному пространству подо львом, и теперь неприятно окрашивали его гриву и грудь кровяными следами. Все это могло напоминать какую-то жестокую расправу. Его морда уже была на половину залита алой жидкостью жизни, но он не переставал забираться носом прямо в глубь тушки, пытаясь добраться до самого лакомого кусочка! Молодое тело так и пьянило льва, он хотел как можно быстрее добраться до сердца. Когти безжалостно продолжали рвать кожу, лапы раздвигали ребра олененка, чтобы массивная голова могла пролезть дальше.
Какое интересное зрелище! Ренегат лишь на одно мгновение забылся в себе, жадно поглощая пищу. Он был и правда голоден. Готовый сожрать целого слона, Кане даже не подозревал, что вокруг могут по тихому скапливаться хищники. И дело не в птицах, а в "своих". Он гнался за сердцем, забывая реальность, а некто уже гнался за ним и за его добычей. А ведь стоило думать и о безопасности своей еды. Кто знает, какие по прайду ходят охотники. Но жажда накрыла льва целиком и полностью. Даже если бы враг не крался, Кане не заметил бы его наверняка.
И вот цель достигнута! Ренегат зубами вырвал маленькое сердечко олененка и вытащил его из темной обители внутренней полости. Оно валялось на самом видном месте, между лап, на кишках. Слегка игралась кровь по сосудам, стекая, как сливки. Густая, алая, насыщенная. Лев аккуратно лизнул ее, наслаждаясь видом своего собственного трофея.

Резкий возглас заставил льва вздрогнуть.  О да, знакомый до боли голос одной из сердобольных львиц прайда. Как же можно было забыть о таком превосходном создании, как Узури Геральда? И первая же ее фраза как обычно - не в бровь, а в глаз! Соло дико зарычал, его стальные мышцы зашевелились под плотной светлой шкурой. Он поднялся на ноги, защищая свою добычу, оставляя жалкую маленькую тушку позади. Ветер с легкостью прокатился по массивной спине, затем прикоснулся к вздыбленной на загривке шерсти. Пасть льва приоткрылась, издавая утробный рык. Он и сам был голоден, поэтом не стал делиться не то, чтобы со львенком, но и со взрослой и вполне самостоятельной львицей.
- Помнится, мы одного возраста. - В газах зажегся огонь. Он с легкостью может вступить в схватку с ней, даже если после этого его ждет кровавая расправа от целого прайда, во главе с истинной королевой. - На твоем месте я бы лучше мне не мешал!
Он заграждал собой мертвое тельце олененка. Кане был зол, голоден и даже раздражен присутствием постороннего. И чем ближе подбиралась львица, пытаясь стащить хотя бы каплю живительной крови, тем громче становилось рычание. Оно происходило из самых недр его, заполненных лишь злостью и ненавистью ко всему живому. "Я ненавижу все, что двигается. А все, что не двигается, я двигаю и ненавижу." Она подобралась настолько близко, что он мог бы вцепиться в ее шкирку и хорошенько встряхнуть, все-таки его гигантские размеры позволяли. Но Ренегат лишь поднял когтистую лапу, словно замахнулся для удара. Та резко опустилась на землю рядом с телом Геральды, оставляя глубокие борозды. - Проваливай! Найди себе добычу и поймай ее сама! - Тяжело дыша, Кане искренне пытался справиться с гневом. - А если не можешь, то попроси королеву. - Его хвост гневно перемещался с одной стороны на другую. Шерсть продолжала держаться в одном положении, изображая из льва лютого злодея. Наверное, шрамы на морде да и по телу только и способствовали этому, а как иначе?